Это был честный, скромный и хрустально чистый человек. Нечто солнечное и тёплое сквозило в его интонации и взгляде.

Те, кто встречал Всеволода Гаршина, говорили о нём, что это очень красивый и даже прекрасный мужчина с грустными глазами. Его легкая, застенчивая улыбка безмерно располагала к себе, и рекомендовала хозяина как чуткого и доброго человека. Одно только всех смущало – нестерпимо страдальческое выражение лица.

Его большие глаза зияли как огромные солнца на бледном небе. Но лицо, предельно выразительное, омрачалось какой-то глубокой и безнадёжной мыслью. Ясный взгляд пытался передать некое тайное послание, скрытую тревогу за судьбы мира. Доброта, смешанная со скорбью, ещё долгое время не отпускала и вынуждала вспоминать его светлое лицо.

Человеком он был деликатнейшим, готовым перенести любое поругание в пользу мирных отношений. Во всех воспоминаниях о Всеволоде Гаршине сквозит тайное и легкое очарование. Все, рассказывающие о нём, крайне высоко оценивают как личность Гаршина, так и его жизненную позицию.

Гаршину суждено было прожить всего 33 года. Сделал он совсем немного – небольшой томик рассказов, статей, стихотворений и писем. Большой потенциал так и не раскрылся. Не выплеснулись размышления, переживания и думы, не развернулись опасения. Но и того малого, чем поделился с нами Гаршин, вполне достаточно для понимания и определения его личности. Ведь он затронул вечные темы – войну, социальное неравенство, искусство, любовь, стремление к идеалу. Всё то, что является содержанием нашей цивилизации. Всё то, что наполняет жизнь каждого человека.

Детство

Происходил Гаршин из древнего дворянского рода. Родоначальником был мурза Гарша, перешедший из Золотой Орды на службу государю Ивану III и получивший во владение земли в Воронежской губернии.

Дед Гаршина по отцу слыл человеком жестоким и властным – тиранил соседей, сурово наказывал крепостных и даже применял на практике право primae noctis. Дед же по материнской линии являл собой полную противоположность. Он обладал добрым нравом, был вежлив, деликатен и справедлив, а к крестьянам относился настолько по-человечески, что остальные помещики называли его сумасшедшим вольнодумцем. Именно от него передалась Всеволоду Михайловичу главная черта характера – предельная кротость.

Отец Гаршина, Михаил Егорович, несмотря на крутого родителя, был человеком спокойным. Находясь на офицерской службе, он проявлял к подчинённым уважение и никогда не пользовался своим положением. Мама, Екатерина Степановна, прекрасно образованная женщина, свободно владеющая немецким и французским языками, оказала благотворное влияние на сына, привив ему с детства любовь к познанию и творчеству.

Родился Всеволод Михайлович Гаршин 14 февраля (по новому стилю) 1855 года в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии (ныне Днепропетровская область, Украина). Он был третьим сыном в многодетной семье. В 1855 году отец получил наследство, вышел в отставку и приобрел дом в Старобельске.

В пятилетнем возрасте маленького Всеволода часто возили в Харьков и Одессу. Поездки происходили в любое время года и отпечатались в памяти Гаршина как невероятные и сложные путешествия. Позже он писал: «Преобладающее на моей физиономии печальное выражение, вероятно, получило своё начало в ту эпоху».

В 1860 году в семье произошла драма. Мать полюбила воспитателя старших детей, известного революционера Завадского и сбежала к нему от мужа. Юный Всеволод крайне тяжело переживал разрыв родителей, и когда мать со старшими сыновьями уехала жить в Петербург, остался с отцом в деревне.

Так они прожили три года, и за это время Гаршин перечитал «такую массу книг, что не читал никогда больше». Особое впечатление произвёл на него роман «Хижина дяди Тома». Уже тогда, в столь юном возрасте, вопросы бесправия и социального гнёта беспокоили Всеволода Михайловича. Его впечатлительная душа насыщалась человеческой болью с самого детства. Позже Гаршин говорил, что такое раннее чтение взрослой литературы оказало на него скорее негативное влияние.

В 1863 году Всеволода, по настоянию матери, привезли в Петербург, а на следующий год отдали в 7-ю гимназию. Семья обосновалась на Васильевском острове. Город и особенно Нева приводила Гаршина в полный восторг, что отразилось в его первых совсем слабых и трогательных стихах.

Учился Всеволод неважно, потому что много времени тратил на постороннее чтение. Ему была интересна только литература. Хорошие отметки получал лишь за сочинения и по естественным наукам. Математику же искренне ненавидел. В конце обучения тяжело заболел, и, как он сам пишет в воспоминаниях, едва спасся после долгого лечения. Тогда же, в 1873 году, застрелился его старший брат Виктор. Чёрная тень психического нездоровья вплотную приблизилась к семье Гаршиных.

Другой старший брат, Георгий Михайлович, тоже застрелился, но уже значительно позже, в 1897 году. Это был известный в России следователь, он работал Старобельске и Харькове. Похоронен Георгий Михайлович в Старой Руссе, но как он там оказался – неизвестно. Неизвестно также, что привело его к самоубийству, но явно прослеживается какой-то злой рок, нависший над семьёй.

Становление писателя

После окончания гимназии, в 1874 году, Всеволод поступил в Горный институт. Там он увлёкся искусством и начал писать культурологические очерки. Желанная и любимая литература гармонично вошла в его жизнь и утвердилась в ней.

Окончить институт Гаршин не успел. В 1877 году началась война с Турцией, и несостоявшийся горный инженер отправился на фронт добровольцем. Участвовал в боях, получил ранение и вкусил испытаний, столь необходимых человеку творческому, рефлексирующему.

На фронте Гаршина тоже любили. Все – и подчинённые и начальники. Простые мужики быстро распознали в нём доброго и мужественного офицера. Его всячески оберегали и заслуженно считали героем. Хотя сам Гаршин никогда об этом не упоминал, ходили разговоры о его военных подвигах.

На фронте Гаршин написал первый свой рассказ «Четыре дня» и уже в нём явно обозначились взгляды и жизненная позиция Всеволода Михайловича – стойкое неприятие зла в любой форме. Осуждение насилия и несправедливости пройдёт лейтмотивом через всё его творчество. Рождение самого доброго русского писателя случилось именно тогда, на русско-турецкой войне, в гуще человеческого страдания.

Популярность Гаршина возникла моментально. Он привлёк к себе читателей не только мощным дарованием, но и своей судьбой – судьбой писателя-воина, судьбой героя. Сам, вкусив трудностей военных будней и находясь под сильным влиянием картин Василия Верещагина, Всеволод Михайлович описывал войну спокойно, тихим печальным шёпотом. Краски не сгущал и не взвинчивал воображение. Хотя он прекрасно видел, как это делается в прессе. Например, в рассказе «Трус» Гаршин тонко изобразил человека с пылким воображением и ранимой душой, мечтающего отдать жизнь за народ и, одновременно, не понимающего царящего в обществе ура-патриотизма.

Ужасы войны в его рассказах не кошмарны, не гипертрофированы и не выпячены. Они обыденны и этим страшны. Герои Гаршина попадают в жуткие с точки зрения обывателя ситуации, приспосабливаются к ним и привыкают. На физическом уровне они принимают новую реальность и страдают только душевно, пытаясь осмыслить страшную беду, случившуюся одновременно со всеми людьми.

Писатель-передвижник

Ещё во время учёбы в Горном институте Гаршин сблизился с кружком молодых художников и стал завсегдатаем их собраний. На встречах, кроме прочего, обсуждались его рассказы, их критиковали и хвалили, ими восхищались и тем мотивировали автора на дальнейшее творчество. Отношения между членами кружка были предельно тёплыми, а суждения искренними.

Возникшее во второй трети XIX века Товарищество передвижных выставок не исчерпывалось просто живописью, а имело принципиальную зависимость от литературы. Некоторые, например Бенуа, считали такое положение ущербным, порочащим чистую и свободную живопись. Другие же, во главе со Стасовым, напротив видели в такой зависимости колоссальный прорыв – одухотворение красок с помощью слова.

Перов, Репин, Саврасов и Васнецов вкушали тот же воздух творчества, что Некрасов, Достоевский, Успенский и Писарев. Сюжеты из рассказов и романов перетекали на полотна и наоборот, яркое живописное высказывание проявлялось на страницах мастеров пера. Художники и литераторы заражали друг друга образами и гражданской позицией.

Гаршин был близок передвижникам по творческому почерку, впечатлительному и склонному к глубоким раздумьям. На его рассказы, несомненно, повлияли работы Верещагина, Ярошенко и Репина. Но и влияние Гаршина на вышеперечисленных было бесспорным.

Гаршин отрицал «искусство ради искусства» и считал, что художник или писатель имеет право на существование только как учитель, ищущий и стремящийся к правде и истине, исповедующий идеалы красоты и пробуждающий эти чувства в зрителях.

Художники-передвижники видели в Гаршине передвижника-писателя, полностью совпадающего с ними по духу и устремлениям. Всеволод Михайлович формулировал главную идею передвижных выставок – идею бесконечного служения искусству и народу.

Для передвижников он был идеальным зрителем и критиком. Но критиком не художественным, а идейным. Он говорил, что «техника» его совсем не интересует и отстранялся от разговоров о «колорах» и перспективах. Гаршин оценивал только воздействие работы на сознание и был предельно далёк от любого формализма. Ему претило искусство, не ставящее общественных задач. Да и зритель в конце 70-х годов XIX века думал также и ждал от живописи не формы, а инструмента для усиления общественного блага. Как это было в стихах Николая Некрасова, в прозе Фёдора Достоевского и Глеба Успенского.

Свои размышления о предназначении искусства Гаршин представил в знаменитом рассказе 1879 года «Художники».

«Художники» Гаршина

«Художники» – один из ключевых рассказов Всеволода Михайловича, квинтэссенция его взглядов и мучительных раздумий. Опубликованный в «Отечественных записках», он имел оглушительный успех. Рассказ не только раскрывает позицию Гаршина, но и является отзвуком дебатов, борений и дум величайших представителей отечественного искусства того времени. Рассказ ведётся от лица двух художников, Рябинина и Дедова, товарищей по академии художеств.

Дедов, человек с достатком, полностью посвятил себя живописи. Он трудолюбив, пишет в основном пейзажи, много работает над техникой – его занимает игра света и способы её воплощения. Дедова совершенно не заботит, что будет с его картиной дальше. Ему важен процесс и эстетическое впечатление. Рябинин же, напротив, постоянно занят вопросом о смысловой нагрузке картины и считает работу художника социально значимой.

«Добрый и невинный как сам пейзаж» Дедов показал Рябинину «глухаря», рабочего заклёпщика котлов, человека тяжелейшего и низкооплачиваемого труда. Потрясённый Рябинин, ратующий за социальное покаяние, решается писать этого несчастного глухаря. Дедову непонятно желание Рябинина. Он не приемлет натурализма в живописи и не любит «мужицкой темы» в искусстве. Рассказы Успенского и Решетникова о тяжёлой жизни простого народа вызывают в нём лишь отвращение.

«Бурлаков» Репина и «Кочегара» Ярошенко Дедов считает чистым уродством. Он верит, что в живописи должна преобладать гармония, изящество, радость и красота. Рябинин же видит в этом направлении социальное оправдание искусства.

Сам Репин, конечно, в споре художников поддержал бы Рябинина, но, делая иллюстрацию к рассказу, он изобразил себя в роли Дедова, а Рябинину придал черты Гаршина.

Гаршин и Репин

Личное знакомство с Репиным состоялось в 1882 году. Переехав в Санкт-Петербург, Илья Ефимович познакомился с группой молодых писателей, среди которых были Мережковский, Фофанов, Бибиков, Минский и другие. В будущем, некоторые из них встанут у истоков грандиозного явления русской культуры – Серебряного века. Этой группе принадлежал и Гаршин.

В Гаршине Репина привлекло нечто невиданное в других – редчайшая скромность, трогательность и яркая фотогеничность. Художник сразу обратил внимание на глаза Всеволода Михайловича – светло-карие, с длинными ресницами. Он был потрясён их стыдливостью и на всю жизнь запомнил гаршинский взгляд. Лишь однажды, в 1905 году, он встретил похожие глаза. Глаза другого гения русской литературы, Леонида Николаевича Андреева. Репин писал в воспоминаниях, что они были удивительно похожи, Гаршин и Андреев, и взглядом, и чрезвычайной красотой, и деликатнейшим характером. Только внешне Андреев был несколько выше ростом и крупнее.

Гаршину Репин тоже очень понравился. Привлекал, конечно, талант, но Гаршин оценил и личные качества Ильи Ефимовича – простоту и мягкость в общении, при этом сильный характер и острый ум. Репин написал самый известный портрет Гаршина. По нему, собственно, мы и можем почувствовать глубочайшую грусть Всеволода Михайловича. Образ томящегося от несовершенства мира человека так западает в душу, что кажутся нелепыми наши насущные трудности и проблемы. Взгляд Гаршина, одновременно вопрошающий и истошный, трогательный и смиренный, обязательно находит свой отклик в душе неравнодушного человека.

В картинах Репина «Не ждали» и «Иоанн Грозный и его сын Иван» лицо Гаршина стало прообразом вернувшегося народовольца и сына Иоанна Грозного. Гаршин с удовольствием согласился позировать другу. Он высоко ценил именно эти две картины и считал, что они не имеют аналогов в русской живописи по силе воздействия на зрителя.

Творчество

Гаршин утвердил в русской литературе новеллу – особую форму повествования, отличающуюся отсутствием личной авторской позиции к происходящим событиям. Писатель в новелле ведёт себя как свидетель неких событий и бесхитростно рассказывает их. Поэтому часто используется приём дневника, воспоминания, диалога, исповеди или письма.

Гаршин имел дар тонкого и кропотливого наблюдения. Он подмечал каждую мелочь, каждое лёгкое душевное движение. Не зря он любил то, что требует особой точности взгляда – живопись и естественные науки.

Чехов, большой поклонник и творческий продолжатель Гаршина, тоже блистательно использовал новеллу как уникальную форму честного и доверительного рассказа. А своему учителю, Гаршину, Антон Павлович посвятил рассказ с говорящим названием «Припадок».

В конце жизни Гаршин вынашивал план большого романа. Он хотел отходить от внутренних проблем человека к проблемам глобальным. Но грандиозные творческие планы не осуществились – жестокая реальность внесла свои коррективы.

Болезнь

В начале 1880-ых годов Гаршин пережил тяжёлый душевный кризис и с особенной чуткостью воспринимал реальность. Измученный тяжёлыми думами писатель искал образ, олицетворяющий мировое зло, чтобы выявить его и уничтожить, пусть даже личной жертвой. Итогом этой внутренней борьбы стал гениальный рассказ 1883 года «Красный цветок», в котором каждая буква была пронизана собственным переживанием.

Гаршин и сам, подобно герою его рассказа, вложил всё зло мира в небольшой томик рассказов. Он пытался забрать из жизни ненависть и злобу, и заключить их в некий материальный предмет – чтобы было легче уничтожить. Гаршин пропускал сквозь себя всю несправедливость, творящуюся в жизни, и пытался если не преобразить её, то хотя бы высветить. Обратить внимание современников на творящееся беззаконие. Современников спящих и равнодушных, не видящих и не слышащих зла.

Но это было предельно тяжело. В какой-то момент постоянные раздумья Гаршина о причинах и следствиях мирового страдания до конца расшатали его нервную систему. А плохая наследственность и слабое здоровье не оставили Всеволоду Михайловичу шансов на благополучный исход.

Тяжёлый психический недуг постепенно накрывал доброго и ранимого человека. В последние годы жизни у Гаршина радости становилось меньше, переживания усилились, а срывы участились. Жизнь превращалась в нескончаемую муку. За обострением следовал стыд, затем новое обострение. И так по кругу. Припадки, просветление, больница, беспамятство, снова просветление, снова больница…

Радость сплеталась с мукой. Стыд сливался с благодарностью к любящим людям. Гаршин разрывался между светом любви и тьмой болезни. Именно тогда он написал знаменитую «Свечу»:

Свеча погасла, и фитиль дымящий,
Зловонный чад обильно разносящий,
Во мраке красной точкою горит.
В моей душе погасло пламя жизни,
И только искра горькой укоризны
Своей судьбе дымится и чадит.
И реет душный чад воспоминаний
Над головою, полной упований
В дни лучшие на настоящий миг.
И что обманут я мечтой своею,
Что я уже напрасно в мире тлею,
Я только в этот скорбный миг постиг.

Всеволод Гаршин «Свеча»

В марте 1888 года произошло очередное ухудшение. Лечащий врач настоятельно рекомендовал сменить обстановку и отправиться отдыхать на юг. Ехать решили в Кисловодск – художник Ярошенко любезно предоставил Гаршиным свою дачу. Но, буквально за день до отъезда, случилась катастрофа.

Официальная версия гласит: 19 марта 1888 года, после тяжелой и бессонной ночи, Всеволод Михайлович вышел из своей квартиры на третьем этаже и, в попытке самоубийства, бросился в лестничный пролёт.

Через некоторое время ещё живого Гаршина принесли домой. Он был в сознании и сказал, что сломал ногу. Он чувствовал себя неловко и просил прощения у окружающих за доставленные хлопоты. Позже Всеволода Михайловича перевезли в больницу, где он впал в кому. А 24 марта 1888 года, так и не приходя в сознание, писатель умер. Ему было всего 33 года. Похоронен Всеволод Гаршин в Петербурге, на «Литераторских мостках» Волковского кладбища.

Неофициальная версия смерти Гаршина

Но, существует и другая версия, исключающая самоубийство. Её озвучил Валерий Пайков, доктор медицинских наук, богослов, писатель и поэт.

По версии Пайкова, в злополучном подъезде дома 5 по Поварскому переулку, в пролёт лестницы была встроена печь, верхняя часть которой достигала второго этажа. При падении с третьего этажа на поверхность печи сильно разбиться было невозможно. Поэтому совершать попытку самоубийства при такой высоте просто глупо. Почему он всё-таки упал – это, конечно, остаётся загадкой. Но причин для этого может много и без намерения лишить себя жизни.

При падении нога Гаршина попала между печью и лестницей, что привело к перелому. Также Пайков считает, что Гаршин получил серьёзную травму головы, а беспокойная езда в больницу по мостовой из брусчатки привела к росту гематомы. Что и стало причиной смерти молодого человека.

Впрочем, несмотря на привлекательность этой версии, все современники Гаршина были уверены в его самоубийстве. Они все предчувствовали, что это случится рано или поздно.

Эпилог

В наше время проблемы и чаяния, тревожащие Гаршина, кажутся несколько наивными. Сейчас, когда социальная несправедливость явила ещё более гипертрофированные формы, страдания писателя о судьбах маленьких людей вызывают только умиление. Но вина здесь не Гаршина, дело не в его мягкотелости. А в том, что под разговоры о прогрессе, человечество низвергается в ещё более глубокие бездны собственной низости.

Муссируется индивидуализм и популяризируется эгоизм. Законы рынка ставят выгоду на первое место в иерархии ценностей. Именно поэтому, людей подобных Гаршину теперь считают за чудаков, маргиналов и городских сумасшедших.

Но когда-нибудь человечество переживёт эти тёмные времена. Люди с беспокойной совестью и с тонким ощущение чужой боли станут большинством. Неравнодушные будут в тренде, а самоотверженные в почёте. Тогда Всеволод Михайлович Гаршин станет идеальным образцом обычного человека.

Тогда жизнь станет честнее, добрее и теплее…

P.S. В завершение нашего рассказа хочется привести отрывок, заканчивающий замечательную книгу Владимира Порудоминского «Гаршин»:

Вцепившись пальцами в железные прутья перил, Гаршин висел над пропастью.
…Однажды в Киеве он стоял над Днепром. Кто-то тронул его за плечо. Обернулся. Перед ним девушка — тоненькая, в белом платье.
—Вы Гаршин?
—Да.
—Вы любуетесь Днепром?
—Любуюсь. Он прекрасен!
—Это оттого, что вы сами прекрасны!.. Вспомните обо мне когда-нибудь…
И скрылась.

Разжал пальцы…