Мало кто сегодня знает роман Федора Гладкова «Цемент». А ведь это книга легендарная – сразу после первого издания, в 1925 году, она имела ошеломляющую популярность. Всего же, только при жизни автора, а умер он в 1958 году, состоялось около 35 переизданий. Книга переведена на 52 языка и до сих пор популярна у иностранного читателя.
А у нас роман не издаётся с конца 80-х годов. Он выброшен на свалку истории вместе с другими книгами, повествующими о строительстве социалистического общества. И совсем напрасно – мы сами себя добровольно лишаем прекрасной литературы. Ведь идеологическая составляющая романа – это дело вторичное, это декорации к вечным вопросам человеческой жизни. Нас же не смущает, что Тургенев, Пушкин и Некрасов владели крепостными крестьянами. Почему нас смущают те, кто боролся против такого положения вещей и пользовался соответствующей идеологией.
Между тем, в США, стране, где социализм не вызывает добрых чувств и эмоций, роман «Цемент» переиздали в 1994 году. Американцы сочли важным для себя вновь прикоснуться к опыту молодой Советской России. Чтобы, наконец, разобраться в непостижимом для западных стран подвиге быстрого подъёма экономики после тотальной разрухи.
Собственно, роман и представляет собой яркий рассказ о трудном восстановлении новороссийского цементного завода. Но описано это настолько ярко и цельно, настолько живо и честно, что ни сама тема, ни жуткое «промышленное» название, не отвлекают от мощной драмы подвига, любви, дружбы и предательства. На страницах романа созидается не только завод и общество, но оттачиваются и совершенствуются личные качества главных героев.
В 1921 году главный герой романа Глеб Чумалов возвращается на родной завод с полей Гражданской войны. Застаёт он разруху, неустроенность и мерзость запустения. Завод постепенно умирает и разворовывается своими же рабочими. Только один его вид вызывает у Чумалова тяжёлые душевные муки.
Но герой берётся за дело и ставит себе цель – возродить завод. Мирная жизнь опять становится полем битвы, но теперь не с врагами революции, а с человеческими пороками. С собственными нерадивыми товарищами, с явным саботажем и с преступниками во власти.
Ситуация очень напоминает постперестроечную Россию – закрытые заводы, брошенные деревни и расхищенные угодья. Только в «благословенные девяностые» не было великой идеи и поэтому не возникло тех фантастических энергий, способных в короткий срок восстановить промышленность и разобраться с предателями.
Глеб Чумалов совершает почти невероятное. Он пробивает бюрократические препоны, объединяет рабочих, находит специалистов и идёт к своей цели. Он проявляет чудеса самоотверженности в противостоянии с председателем исполкома, хитрым интриганом и саботажником. Всё это даётся тяжело. Чумалову приходится требовать, приказывать и «зажигать сердца людей глаголом». Но в его глазах всегда горит яростный огонёк веры в светлое будущее.
Отдельная история, ловко вплетённая в сюжет, это отношения Чумалова с супругой Дашей. Он вернулся домой после трёх лет разлуки и вместо робкой жены, скромной хранительницы семейного очага, встретил совсем другую женщину, свободную и эмансипированную. У неё появились новые качества – твёрдость характера, чёткость мыслей и уверенность в себе. Снова завоевать уважение любимой женщины оказалось для героя задачей ещё более трудной, чем восстановление цементного завода.
Чумалов по своей натуре не пробивной солдафон, как может это показаться сначала. Он человек тонкой душевной организации, и вынужден в некоторых случаях принимать трудные решения. Например, он смог привлечь на свою сторону опытного инженера Клейста, человека, предавшего его в годы войны и выдавшего на смерть врагам. Тогда Чумалов чудом выжил, а сейчас смог перешагнуть через чувство мести и обиды – он считал, что заводу не обойтись без такого профессионала. Клейст, ожидавший самого страшного, постепенно втягивается в работу и искренне удивляется внутренней мощи Чумалова, смотрит на него с восторгом и задаётся вопросом: «Какой мир строит этот загадочный человек с огромной силой в глазах».
Клейст чувствует приход неведомых ему людей, не озабоченных предрассудками, даже не мстящих за свою смерть. Чумалов простил Клейста во имя будущего. Совершенно нового мира, где любая эксплуатация человека человеком будет выглядеть постыдным извращением, а несправедливость – считаться болезнью. Где великими проектами будет управлять не личное обогащение, а вера в общее благо. Тогда такое было в новинку. Да и сейчас тоже…
В 1973 году по книге сняли фильм «Цемент» с Романом Громадским в роли Чумалова и Бруно Фрейндлихом в роли Клейста. Фильм неплох и достоин внимания, хотя атмосфера в нём несколько не дотягивает до книжной.
А завод возродился. Зашумели дизели, насытились электричеством провода и засуетились рабочие. На многотысячном митинге с пламенной речью выступил счастливый Глеб Чумалов. Ликованию не было предела. Наполнились цементом вагоны и поехали на великие стройки новой России.
Но не об этом цементе пишет автор, не о сером порошке, столь необходимом в индустриализации страны. Цемент Федора Гладкова – люди, объединённые одной целью и связанные одной идеей. Забытая древнерусская соборность. Непобедимая сила, способная решать любые задачи. Феномен, вспыхнувший в Советском Союзе после обеих страшных войн ХХ века. Феномен, вызывающий одновременно злость и зависть всего остального мира. Давно забытое нечто, практически невозможное сегодня, но единственное способное нас спасти – вот что такое цемент.
Другие мои статьи из цикла «Забытые советские писатели»:
«Мятущийся гений Фёдор Гладков»
«Жизнь и смерть Всеволода Кочетова, писателя и пророка»
«Провидческий роман Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?»
Страничка Фёдора Гладкова в Википедии.
В статье 1927 года «Десять книг за десять лет революции» Луначарский назвал «Цемент» в числе лучших произведений, хотя отметил, что роману «повредила некоторая манерность изложения, которой Гладков как бы хотел доказать, что он виртуозно владеет нынешним, несколько вымученным стилем»; при этом «если у Гладкова и встречается-некоторое манерничание, то оно не преобладает над содержанием и не портит его» Сам же роман превосходен. Он является действительно полновесным выражением начального периода строительства и совершенно естественно, без натуги, вырастает в наших глазах в символ этого замечательного времени.
Давно не заглядывала сюда. А жизнь продолжается. И это хорошо. Статья понравилась, даже захотелось прочитать. Из того времени знаю только Котлован Платонова и то не дочитала. Помню был напечатан в журнальном варианте.
Скоро выйдет новый «Цемент», необычный. Я издаю его к 140-летию деда и будет состоять из двух «Цементов»: почти аутентичного к 1925 году, 1926 года первого книжного выпуска, а с обратной стороны будет вариант в последней прижизненной редакции 1958 года, предсмертной. Книга будет иллюстрирована. Уже есть сигнальный номер, осталась моя небольшая статья вступительная и окончательная редакция. Трансформация языка, передаётся явно, ведь первое издание, в журнале «Красная новь», в 1925, как и в первом книжном варианте, вычурный, с местными диалектами, необычный, отражал ту эпоху, дед называл аутентичную версию «Троянским конём» вхождения в писательскую среду столицы, язык того «Цемента» называли «искусственным» и, даже, «выдуманным! Потом, до конца жизни, дед «улучшал» язык и это у него получилось.